Ветхий Завет - Общие сведения

Интересно, сколько читателей Ветхого Завета, которым будет задан этот вопрос, ответят на него, повторив то, что они прочитали в предисловии к своей Библии? Наверняка они скажут, что хотя Библия и была написана людьми, вдохновленными Святым Духом, создателем ее все же был Сам Бог.

Иногда авторы вступительного слова к Библии ограничиваются тем, что сообщают читателям лишь эту краткую информацию, которая исключает все дальнейшие вопросы. Иногда же они предупреждают читателей, что впоследствии в первоначальный текст Ветхого Завета люди внесли некоторые дополнения, но, несмотря на это, его текст не утратил проистекающей из него общей "истины". Причем на незыблемости этой "истины" делается очень сильный акцент. За такую трактовку несут ответственность официальные лица Церкви, ее иерархи. Ведь Церковь является единственным "органом", который просвещает верующих в этом плане с помощью Святого Духа. Еще со времен Соборов, проводившихся в четвертом веке, именно Церковь выпускала специальный перечень Священных Писаний, подтвержденный Флорентийским (1441), Трентским (1546) и Первым Ватиканским (1870) Соборами. В результате сформировалось то, что в наше время известно как Канон. Лишь недавно, после многих Папских энциклик, Второй Ватиканский Собор издал исключительно важный Документ, касающийся Откровения и связанных с ним вопросов. Его появлению предшествовало три года напряженной работы (1962—1965). Однако и поныне абсолютное большинство читателей, после прочтения информации, предваряющей современные издания Библии, остаются вполне удовлетворенными. Это большинство до сих пор верит тем уверениям в достоверности, которые были в ходу на протяжении всех прошлых веков, и ему не приходит в голову поспорить об этом.

Если же обратиться к трудам церковных служителей, не предназначенным для широкого круга читателей, то сразу станет видно, что вопрос о достоверности Книг, входящих в Библию, гораздо более сложен, чем это может показаться вначале.

Например, в современном издании Библии на французском языке, которое вышло в свет отдельными частями в переводе, осуществленном под руководством Библейской школы в Иерусалиме 1, нельзя не заметить совсем иную "окраску" текста. Становится понятным, что Ветхий Завет, как и Новый Завет, поднимает проблемы, касающиеся противоречивых сведений и фактов, которые авторы комментария зачастую даже не пытаются скрыть.

Мы также можем найти довольно достоверные данные о противоречиях Библии в более кратких исследованиях, выполненных с высокой степенью объективности. Таких, например, как исследование профессора Эдмона Жакоба "Ветхий Завет". В этой книге прекрасно дан общий взгляд на проблему 2.

Э.Жакоб отмечает, что многие люди не осведомлены о том, что первоначально существовал не один, а целый ряд различных Библейских текстов Ветхого Завета. Приблизительно в третьем веке до н.э. существовало не менее трех текстов на иврите: текст, получивший название масоретского; текст, использовавшийся, по крайней мере частично, для перевода на греческий язык; и третий — Самарийское Пятикнижие.

В первом веке до н.э. имело место стремление к выработке единого текста, но текст Библии был окончательно сформирован лишь спустя один век после Христа. Если бы мы имели в нашем распоряжении все три варианта текста, тогда можно было бы провести сравнительный анализ и прийти к выводу, каким был первоначальный текст. К сожалению, мы не имеем об этом ни малейшего представления. В нашем распоряжении сегодня имеются лишь Свитки, найденные в Кумранской пещере вблизи Мертвого моря, которые датируются временем, предшествующим появлению Иисуса, папирус с Десятью Заповедями (второй век н.э.), в которых имеются отступления от классического текста, а также несколько текстовых фрагментов, дошедших с пятого века н.э. и получивших название Каирской Первоосновы (Geniza of Cairo). А самый старый полный текст Ветхого Завета на иврите датирован лишь девятым веком н.э.

Первым переводом Ветхого Завета на греческий язык была, скорее всего, Книга, получившая название Септуагинта (Септанта 3). Она датирована третьим веком до н.э. и была сделана евреями в Александрии. Именно на нее опирались авторы Нового Завета, и она служила в качестве авторитетного источника вплоть до седьмого века н.э. Основные же греческие тексты, используемые в Христианском мире, взяты из рукописей, объединенных Ватиканским Кодексом (Codex Vaticanus), который хранится в Ватикане, а также Синайским Кодексом (Codex Sinaiticus), хранящимся в Британском музее в Лондоне. Они датированы 4-м веком н.э. В начале пятого века святой Иероним сделал перевод древнееврейских текстов на латинский язык. Позже этот перевод получил название Вульгата — по той причине, что начиная с седьмого века н.э. его стали широко использовать в качестве религиозного источника. Для точности мы упомянем также арамейский и сирийский (Пешитта) варианты текста, но они — не полные.

Все эти варианты позволили специалистам прийти к выработке так называемого "усредненного" текста, который представляет собой нечто среднее между различными вариантами. Были составлены разноязычные сборники, включающие варианты текстов на древнееврейском, греческом, латинском, сирийском, арамейском и даже арабском языках. Именно так обстоит дело со знаменитой Уолтонской Библией (Walton Bible), изданной в 1657 году в Лондоне. Для полноты скажем также, что разнообразие концепций относительно состава Библии — следствие того, что различные Христианские церкви придерживаются разных точек зрения относительно внутренней структуры Библии, т.е. не все Христианские церкви признают одни и те же Книги в составе Библии. Кроме того, до настоящего времени они не имеют единого мнения в вопросе о ее каноническом переводе на какой-либо конкретный язык, ибо такие переводы тоже отличаются один от другого. Сейчас близится к завершению экуменический перевод Ветхого Завета (The Ecumenical Translation of the Old Testament), над которым трудятся многочисленные специалисты Католической и Протестантской ветвей Христианской церкви. Он представляет собой попытку объединить различные точки зрения и создать труд, синтезирующий в себе самые разные подходы.

Как видим, человеческий фактор в Ветхом Завете — довольно значителен. Нетрудно понять, почему вариант за вариантом, перевод за переводом, со всеми неизбежно вытекающими изменениями текста и поправками к нему, в конце концов привели к тому, что на протяжении более чем двух тысячелетий первоначальный текст Ветхого Завета обрел иные очертания и состав.

История возникновения Библии
До того, как Библия стала собранием Писаний, она существовала в виде народной традиции, носителями которой являлась исключительно память людей. Эта народная память первоначально была единственным средством сохранения и передачи различных идей. Такая традиция существовала в песенной форме.

"На первобытном этапе, — пишет Э.Жакоб, — каждый народ слагает и поет свои песни. В Израиле, как и везде, поэзия предшествовала прозе. Здесь слагали длинные и прекрасные песни. Обстоятельства возносили Израиль к самым высотам счастья и бросали его в самые глубины отчаяния. Его народ принимал близко к сердцу все происходившее, ибо в его глазах все имело свой особый смысл. Потому израильский народ выражал в своих песнях самые разнообразные чувства".

Эти люди слагали и пели песни по самым разным случаям. Э.Жакоб упоминает некоторые из них, для которых мы находим соответствующие песни в Библии. Это — трапезные песни, песни по случаю сбора урожая или окончания какой-либо иной работы — подобные знаменитой Песне Источника (Well Song, Книга Чисел, 21: 17). Это — свадебные песни, подобные тем, что включены в Песнь Песней, а также траурные песнопения. В Библии можно найти и многочисленные военные песни. Это, например, Песнь Деворы (Судей, 5: 1-31), превозносящая победу Израиля, которой желал и к которой привел народ сам Яхве: "Когда поднимался ковчег в путь, Моисей говорил: восстань, Господи, и рассыплются враги Твои, и побегут от лица Твоего ненавидящие Тебя!" (Числа, 10: 35).

В Библии помещены также народные мудрости — афоризмы и правила поведения. Их можно найти в Книге Притчей, а также в пословицах и крылатых выражениях, содержащихся в этих исторических повествованиях. Здесь же встречаются слова благословений и проклятий, а также законы и постановления, переданные людям Пророками после того, как Бог предписал им исполнять Пророческую миссию.

Э.Жакоб замечает, что все это сначала передавалось от семейства к семейству или облекалось в форму повествования об истории избранного Богом народа. Затем предания стали передавать священники и богословы. История быстро превратилась в басню, подобную Басне Иофама (Fable of Iotham), Книга Судей, 9: 7-21. Процитируем ее:

"Когда рассказали об этом Иофаму, он пошел и стал на вершине горы Гаризима и, возвысив голос свой, кричал и говорил им: послушайте меня, жители Сихема, и послушает вас Бог! Пошли некогда дерева помазать над собою царя и сказали маслине: царствуй над нами. Маслина сказала им: оставлю ли я тук мой, которым чествуют богов и людей и пойду ли скитаться по деревам? И сказали дерева смоковнице: иди ты, царствуй над нами. Смоковница сказала им: оставлю ли я сладость мою и хороший плод мой и пойду ли скитаться по деревам? И сказали дерева виноградной лозе: иди ты, царствуй над нами..."

(Судей, 9: 7-12)

Э.Жакоб отмечает, что "рассказчикам повествования, воодушевленным нуждой рассказать завораживающую историю, вовсе нет дела до предметов или эпох, история которых малоизвестна". Отсюда он заключает: "Возможно, что повествования Ветхого Завета о Моисее и иных духовных отцах лишь приблизительно соответствуют последовательности исторических фактов. Однако рассказчики, даже на стадии устной передачи повествований, смогли с такой изощренностью и с таким воображением подогнать под них слишком разнящиеся эпизоды, что в результате этого история в их речах и действиях выглядела так, что даже критически мыслящие люди воспринимали их рассказы, как вполне вероятные факты, которые имели место на заре человеческой истории".

Есть все основания считать, что после заселения еврейским народом земли Ханаан в конце тринадцатого века до н.э. традиция сохранялась и передавалась уже в письменном виде. Однако не была обеспечена полная точность передаваемых сведений. Даже там, где, как принято считать, нужно обеспечить их наибольшую долговечность — при передаче законов. Среди таких законов — Декалог, Десять Заповедей, которые, как полагают, написаны Божьей дланью. Они переданы в Ветхом Завете в двух вариантах — в Исходе (20: 1-21) и во Второзаконии (5: 1-30). Оба варианта одинаковы по духу, но в них очевидно и различие.

В те времена уже было принято оформлять письменно договоры и послания, а также записывать имена выдающихся людей (судей, высокопоставленных городских чиновников и т.д.), составлять родословные, фиксировать совершаемые подношения и добычу. Так создавались архивы, служившие источниками документов, важнейшие из которых позже редактировались и получали вид Писаний, дошедших до наших дней. Таким образом, каждая из частей Ветхого Завета являет собой смесь различных литературных жанров. Выяснение же причин того, почему документы а, следовательно, и содержащиеся в них сведения собраны в такую невероятно странную смесь, — это одна из тех задач, решать которую предстоит специалистам.

Ветхий Завет представляет собой противоречивое, разноликое целое, изначально основанное на устной традиции. Поэтому интересно сравнить его формирование с подобным же процессом, который вполне мог происходить в другое время и в другом месте, когда там тоже зарождалось примитивное литературное творчество.

Возьмем, к примеру, зарождение французской литературы в период существования Королевства Франков. Основным способом сохранить сведения о знаменательных делах здесь тоже являлась устная традиция. А к числу таких сведений относились войны, часто ведшиеся в защиту Христианства, и другие громкие события, рождавшие своих героев. Все они — иногда и через века — вдохновляли поэтов, летописцев и литераторов на сочинение разного рода "циклов". Таким вот образом, начиная с одиннадцатого века н.э., стали появляться эти повествования в стихах, где перемешивались легенды и были, ставшие первыми памятниками нового эпоса. Самым знаменитым из них является "Песнь о Роланде" — романтическое песенное произведение, воспевающее боевой подвиг рыцаря Роланда, командовавшего арьергардом Императора Карла Великого на пути домой из военного похода в Испанию. Самопожертвование Роланда — это не просто эпизод, выдуманный с тем, чтобы повествование обрело законченный вид. Оно на самом деле произошло 15 августа 778 года после нападения на арьергард живших в горах воинственных басков. Как видим, это литературное произведение — не просто легенда. Оно имеет историческую основу, но ни один историк не будет воспринимать всю "Песнь о Роланде" буквально.

Такая параллель между рождением Библии и светской литературой, по-видимому, достаточно точно отражает реальное положение дел. Тем не менее, она ни в коей мере не предназначена свести текст Библии в том виде, в котором он дошел до нас, лишь к своеобразному "архиву", где хранятся собрания мифов и преданий. В таком свете ее пытаются представить многие из тех, кто систематически отрицает саму идею Бога. Для верующего же человека не существует абсолютно никаких преград для веры в святые реалии Мироздания, в факт передачи Богом Моисею Десяти Заповедей, в участие Бога в человеческих делах, как, например, во времена Соломона. В то же время это не мешает нам считать, что дошедшие до нас тексты лишь свидетельствуют о том, что конкретные события действительно происходили, но описывающие их подробности следует подвергнуть строгому критическому анализу. И причиной для этой критики является влияние человеческого фактора в процессе перевода первоначальной устной традиции на язык Писаний. Причем надо признать, что влияние это очень велико.

Писания Ветхого Завета
Ветхий Завет представляет собой собрание литературных трудов, существенно различающихся между собой по величине и стилю. Они были написаны на разных языках. Период их написания охватывает более девяти столетий, а в их основе лежат устные предания. Во многие из этих трудов вносились правки и дополнения — сообразно происходившим событиям или в целях удовлетворения чьих-либо конкретных требований. Зачастую это делалось в самые разные и даже очень удаленные друг от друга во времени эпохи.

Такое массовое литературное творчество по всей вероятности достигло своего расцвета на самом раннем этапе существования Израильского Царства, приблизительно в одиннадцатом веке до н.э. Именно в этот период при монаршем дворе, среди членов царской семьи возник своеобразный "цех" книжников — переписчиков подобной литературы. Это были образованные и умные люди, роль которых не сводилась лишь к копированию текстов. Именно к этому периоду, скорее всего, и восходят первые неполные Писания, о которых упоминалось в предыдущей главе. Для записи этих трудов существовала особая причина. В те времена уже был сложен целый ряд песен, существовали прорицания Иакова и Моисея, Десять Заповедей, а также сведения более общего плана — основы законодательства, закладывающие религиозные традиции, исходя из которых впоследствии формулировался закон. Все эти тексты представляют собой отдельные фрагменты, встречающиеся в различных местах разных вариантов Ветхого Завета.

И лишь позднее, возможно, в десятом веке до н.э., был написан текст Пятикнижия называемый Яхвист . Этот текст составил костяк первых пяти Книг, приписываемых Моисею. Еще позже в этот текст был добавлен Элохист и так называемый Сасердотальский вариант. Первоначальный Яхвистский текст охватывает период от Сотворения мира вплоть до смерти Иакова. Родина его происхождения — Южное Царство, Иудея.

Периоды, соответствующие концу девятого и середине восьмого века до н.э., отмечены пророчествами Илии и Елисея. В это время их миссия четко обозначилась, а влияние распространилось. До нас дошли их Писания. Это также было и время появления Элохистского текста Пятикнижия, охватывающего гораздо менее продолжительный период, чем Яхвист, поскольку он ограничивается лишь сведениями, относящимися к Аврааму, Иакову и Иосифу. Этим временем датируются также Писание Иисуса Навина и Книга Судей.

Восьмой век до н.э. стал свидетелем появления пишущих Пророков — Амоса и Осии в Израиле, а также Исаии и Михея в Иудее.

Падением Самарии в 721 году был положен конец Израильскому Царству. Все его религиозное наследие перешло к Иудейскому Царству.

Этим временем датируется собрание Притчей. Тогда же было написано и Второзаконие. Данный период, помимо прочего, знаменателен еще и тем, что оба текста, и Яхвист и Элохист, были соединены в единое Писание — Пятикнижие. Так возникла Тора.

Царствование Иосии во второй половине седьмого века до н.э. совпало с появлением Пророка Иеремии, но его труд обрел отчетливые формы лишь век спустя.

Перед первым изгнанием израильского народа в Вавилон в 598 году до н.э. увидели свет Книги Софонии, Наума и Аввакума. А во время первого изгнания уже пророчествовал Иезекииль. После падения Иерусалима в 587 году началось второе изгнание, длившееся вплоть до 538 года до н.э.

Книга Иезекииля, последнего великого Пророка, Пророка в изгнании, была приведена в тот вид, в котором она дошла до нас, лишь после его смерти. Это сделали книжники, ставшие его духовными наследниками. Эти же книжники вновь обратились к Книге Бытия в третьем, так называемом Сасердотальском варианте и добавили к нему раздел, повествующий о периоде от Сотворения мира и до смерти Иакова. Таким образом, третий вариант текста был вставлен во внутреннюю структуру Яхвистского и Элохистского текстов Торы. Мы увидим это, когда обратимся к Книгам, написанным приблизительно двумя-четырьмя веками ранее. Следует сказать, что примерно в одно время с третьим текстом была создана еще одна Книга Ветхого Завета — "Плач Иеремии".

По приказу Кира в 538 году до н.э. был положен конец Вавилонскому изгнанию. Евреи вернулись в Палестину, Иерусалимский Храм был отстроен вновь. Пророческая деятельность возобновилась, и ее результатом стали Книги Аггея, Захарии, третья Книга Исаии, Книги Малахии, Даниила и Варуха (последняя написана по-гречески).

Время после изгнания — это также период появления Книг Мудрости. К 480 году до н.э. была окончательно написана Книга Притчей Соломоновых, а в середине пятого века до н.э. — Книга Иова. В третьем веке до н.э. появились Книги Екклезиаста, или Проповедника, Песнь Песней Соломона, I и II Книги Паралипоменон, Книги Ездры и Неемии. Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, появилась во втором веке до н.э. За один век до рождества Христова были написаны Книга Премудрости Соломона, I и II Книги Маккавеев.

Время написания Книг Руфи, Есфири, Иова, так же, как и Книг Товита и Иудифи, точно установить сложно.

Все периоды написания Книг указаны с учетом того, что впоследствии в них могли быть внесены правки и дополнения, поскольку Писания Ветхого Завета окончательно сформировались в единое целое лишь приблизительно за один век до рождества Христова, а для многих они стали окончательными только спустя век после Христа.

Таким образом, Ветхий Завет предстает перед нами как литературный памятник еврейского народа, освещающий его историю — от возникновения и вплоть до прихода Христианства. Части, из которых состоит Ветхий Завет, были написаны, дополнены и подвергнуты коррективам в период между десятым и первым веками до н.э.

Это ни в коей мере не личная точка зрения автора. Важнейшие исторические сведения, использованные в данном обзоре, почерпнуты мною из статьи "Библия", написанной для Всеобщей Энциклопедии (Encyclopedia Universalis 4), автором которой является профессор богословия Дж.П.Сандрос. Чтобы понять, что же представляет собой Ветхий Завет, очень важно располагать такими сведениями, которые в наше время установлены и обоснованы высококвалифицированными специалистами.

Во всех этих Писаниях присутствует Откровение, но все, чем мы располагаем сейчас, есть прежде всего результат человеческих трудов, цель которых заключалась в том, чтобы очистить Писание от всего, что казалось этим людям лишним и ненужным. Они произвольно обращались с текстами либо удовлетворяя собственное самолюбие, либо подчиняясь чьим-то требованиям или обстоятельствам.

Сравнивая эти объективные данные с трактовками различных предисловий к современным массовым изданиям Библии, понимаешь, что их авторы тоже обращаются с фактами весьма произвольно. В них замалчиваются основополагающие сведения о написании отдельных Книг, они полны двусмысленностей, вводящих читателя в заблуждение. Множество предисловий или введений, приводимых в таких комментариях, неадекватно отражает реальное положение дел. Количество приводимого в них фактического материала сведено до минимума, а вместо него читателям внушаются представления, не соответствующие действительности. К примеру, относительно Писаний, несколько раз претерпевавших видоизменения и дополнения (таких, например, как Пятикнижие), там упоминается лишь то, что впоследствии они предположительно могли быть дополнены некоторыми моментами. Таким образом, в многочисленных предисловиях ведется подробный разговор далеко не о самых важных местах Писаний, а решающие факты, требующие подробных объяснений, просто замалчиваются. Потому грустно видеть, как ошибочные сведения о Библии продолжают издаваться массовыми тиражами.

Ветхий Завет и современная наука
В Ветхом Завете, как и в Евангелиях, есть ряд моментов, противоречащих данным современной науки. Причем замечено: когда возникает какое-либо противоречие между текстом Библии и наукой, всегда оказывается, что это противоречие касается очень важных моментов.

Как мы уже увидели из предыдущей главы, в Библии было обнаружено ошибочное описание установленных наукой фактов, и мы привели некоторые из них — те, на которые указали представителям религиозных кругов эксперты экзегезиса Иудейских и Христианских Писаний. Вполне естественно, что они стремились приуменьшить важность подобных ошибок. Для них вполне естественно, что авторы Писаний, почитаемые как святые, подчас преподносили исторические факты, руководствуясь теологическими соображениями, и писали историю сообразно определенным требованиям. Далее мы на примере Евангелия от Матфея увидим, что и в Новом Завете реальные факты толкуются так же вольно, а комментарии к ним преследуют ту же цель — убедить читателя в реальности того или иного факта, который на самом деле этой реальности противоречит. Подобный ход рассуждений не может удовлетворить тех, кто способен логически и объективно мыслить.

Если взглянуть на текст Библии с точки зрения логики, то уже одним этим можно выявить большое количество противоречий и невероятностей. Существование различных источников приводит к тому, что один и тот же факт оказывается представленным в различных вариантах. Но это еще не все. Переписывания с внесением правок, более поздние дополнения в сам текст, как и добавленные к нему впоследствии комментарии, включенные либо в сам текст, либо в очередной его вариант, — все это бесповоротно подтверждено специалистами, критически анализирующими Писания. Даже некоторые из религиозных деятелей сами честно указывают на это. К примеру, отец Де Во в своей общей вступительной главе, предваряющей Бытие (стр. 13-14), привлек внимание к многочисленным противоречиям. Мы не будем перечислять их прямо здесь, поскольку приведем несколько случаев далее на страницах этого исследования. При чтении текста Бытия создается впечатление, что нет необходимости воспринимать его буквально.

И вот очень типичный тому пример.

В Бытии (6: 3), Бог перед Потопом решает, что отныне продолжительность человеческой жизни сократится до ста двадцати лет, "... пусть будут дни их сто двадцать лет". Далее, однако, мы замечаем (Бытие, 11: 10-32), что десять потомков Ноя прожили жизнь продолжительностью от 148 до 600 лет (см. таблицу в этой главе, где показаны потомки Ноя вплоть до Авраама). Противоречие между первым и вторым местами повествования вполне очевидно. Объяснение же тому — элементарное. Первый отрывок (Бытие, 6: 3) заимствован из Яхвистского варианта текста, датированного, как мы видели, вероятнее всего, десятым веком до н.э. А второй отрывок Бытия (11: 10-32) появился гораздо позже (в шестом веке до н.э.) — ведь он заимствован из Сасердотальского варианта текста. Генеалогии были представлены в этом варианте впервые, и вся масса представленных сведений о продолжительности жизни столь же "точна", сколь и невероятна.

Именно в Бытии мы находим самые очевидные противоречия с данными современной науки. Они касаются трех существенных моментов:

1. Сотворения мира и этапов этого Сотворения;
2. Времени Сотворения мира и времени появления человека на Земле;
3. Описания Потопа.

Позиция Христианских авторов относительно научных погрешностей в Библейских текстах
Не может не впечатлять разнообразие реакций Христианских комментаторов на существование копившихся веками ошибок, невероятностей и противоречий в Библии. Отдельные комментаторы признают некоторые из них — и не колеблясь берутся за решение этих жгучих проблем. Другие же — с легкостью обходят неприятные им положения и упорно продолжают отстаивать каждое слово текста, пытаясь убедить людей заявлениями апологетического свойства, добротно подкрепленными весьма неожиданными доводами. Это делается в надежде, что все логически неприемлемое будет забыто.

Во вступительной главе к своему переводу Книги Бытия отец Де Во признает существование критических доводов и даже ведет пространный разговор об их убедительности и неоспоримости. И все же, едва ли его интересует объективное воспроизводство событий прошлого. Он пишет в своих заметках, что дело не в самом факте воссоздания Библией "картины одного из двух катастрофических наводнений в долинах Тигра и Евфрата, доведенного традицией до масштабов всеобщего катаклизма", а "существенно то, что автор внушает на фоне этой картины вечные учения — о Справедливости и Милости Бога к человеку, даже когда тот творит зло, а также о спасении праведных".

Таким образом обосновывается и оправдывается преобразование народной легенды в событие Божественной значимости. И именно в таком виде оно кажется вполне подходящим для преподнесения его людям религиозным — мол, автор прибегает к использованию гиперболизированной картины в целях пояснения религиозных учений. Апологетика такого способа преподнесения событий служит оправданием вольного обращения с Писаниями, считающимися Священными и содержащими Слово Божье. Если признавать подобное вмешательство людей в сферу Божественного, то можно будет объяснить любые изменения текстов Библии. Раз это делается из чисто теологических соображений, то все изменения текста становятся законными. Получается, что обоснованны также и те изменения, которые были внесены авторами в Сасердотальский вариант, превратив Библейские тексты в вымысел, как мы уже видели.

Многие Христианские комментаторы нашли для себя более хитрый способ объяснения ошибок, невероятностей и противоречий в Библейских описаниях. Они усматривают уважительную причину для всего этого в том, что каждый конкретный автор, внесший свой вклад в написание Библии, конечно же, отражал представления и идеи, свойственные той социальной прослойке, к которой он принадлежал, той культурной эпохе, в которую он жил и тому образу мышления, который господствовал в его эпоху. Отсюда проистекает всеобъемлющая концепция соответствующих "литературных жанров", введенная в качестве неотъемлемого элемента этих ловких словесных ухищрений. Исходя из этого любое противоречие между двумя текстами объясняется тем, что каждый из авторов различным образом выражал свои идеи и представления, то есть прибегал в этих целях к своему собственному "литературному жанру". Такой довод, конечно же, признается не всеми, поскольку ему недостает весомости. Однако сегодня еще нельзя сказать, что он отвергнут полностью и мы на примере Нового Завета увидим, как к нему, не стесняясь, прибегают в попытках объяснить откровенные противоречия в Евангелиях.

Есть и еще один путь сделать приемлемым то, что логика отвергает в анализируемом тексте. Он заключается в том, чтобы окружить текст апологетикой, которая отвлекает внимание читателей от решающей проблемы — от истинности самого текста, и направляет их внимание на другие проблемы.

К подобному способу прибегает кардинал Даньелу в своих рассуждениях о Потопе. Они опубликованы в обозрении "Живой Бог" ("Dieu Vivant" 1) под заголовком "Потоп, Крещение, Суд" ("Dйluge, Baptкme, Jugement"). Кардинал пишет: "Церковь издревле видит в теологии Потопа образ Христа и самой Церкви". По его мнению Потоп — это эпизод "огромного значения", это "суд, состоявшийся над всем человечеством". Цитируя из "Homilies on Ezekiel" Оригена, о "кораблекрушении всей Вселенной, спасенной в ковчеге", кардинал Даньелу размышляет о ценности числа восемь, "выражающего количество людей, спасенных в ковчеге (Ной, его жена, три сына и их жены)". Он также по-своему использует мысли Юстина, записанные в "Диалоге": "Они символизируют собой восьмой день, когда Христос восстал из мертвых" и "Ной, первенец нового Мироздания, есть образ Христа, которому предстояло воплотить в жизнь предначертанное Ноем". Кардинал продолжает сравнение между Ноем, спасшимся в деревянном ковчеге, а также — с одной стороны, водой, заставившей его поплыть ("вода Потопа, из которой было рождено новое человечество"), и деревянным крестом — с другой. Он подчеркивает ценность этих символов и делает вывод об огромной значимости, которую "таинство Потопа имеет для укрепления духовности и веры". Вот так.

О подобных сравнениях, преисполненных апологетики, можно говорить много. Нам же следует помнить, что эти комментарии событий невозможно отстаивать как истинные факты — ни с точки зрения их всеобщего характера (крупномасштабности, сравнимой с размерами Вселенной), ни с точки зрения времени, которое отводит им Библия. Обращаясь к подобным комментариям, мы попадаем в Средневековье. В те времена любой текст Библии надлежало принимать таким, какой он есть. Об ином подходе, исключавшем соглашательскую позицию, не могло быть и речи.

И все же приятно сознавать, что эпохе насаждаемой темноты и невежества предшествовало время, когда были живы и логические подходы. Здесь можно упомянуть позицию святого Августина, проистекающую из его образа мышления, исключительно прогрессивного для его эпохи.

Во времена отцов Церкви проблемы критического анализа текстов Библии, очевидно, все же поднимались, поскольку святой Августин затрагивает их в своем послании N№82. Наиболее показателен в этом плане следующий отрывок: "Ни к каким из Книг Писания я не относился с таким вниманием и уважением, как к тем, которые называют "каноническими", так что я твердо верю, что при их написании их авторами не было допущено ошибок. Когда же мне в этих книгах попадается положение, которое кажется противоречащим реальности, у меня нет сомнения в том, что или текст моего экземпляра ошибочен, или переводчик точно не придерживался первоисточника, или же мне самому недостает понимания".

Для святого Августина было непостижимо, чтобы Священный текст мог содержать в себе ошибочные сведения. И когда ему попадались положения, которые, как казалось, противоречили Истине, он тут же задумывался над причиной этого, не исключая гипотезы о том, что погрешности эти исходили от людей. Тем самым святой Августин очень четко установил догму о безошибочности первоначального текста.

Это — позиция верующего человека с критическим складом мышления. Ведь во времена святого Августина такой вопрос, как противоречие между некоторыми Библейскими текстами и научными знаниями, вообще не ставился.

Современные же специалисты имеют противоположные проблемы — с отстаиванием текста Библии от любых обвинений в искажении событий. Так, отец Де Во в своем вступлении к Книге Бытия объясняет причины, вынудившие его защищать тексты любыми путями, даже несмотря на то, что они неприемлемы ни с научной, ни с исторической точек зрения. Он просит нас не подходить к Библейской истории "согласно правилам исторического исследования, соблюдаемым людьми сегодня". Как будто могут существовать несколько способов написания истории. История, будучи рассказана с неточностями и искажениями — это признбет всякий — превращается в исторический роман. Однако же этот комментатор Библии отвергает какую бы то ни было проверку приводимых в Библии описаний на основе их сравнения с данными геологии, палеонтологии, древнейшей истории. "Библия не несет ответ ни перед одной из этих дисциплин, и если кто-то будет сопоставлять ее с данными этих наук, это приведет лишь к надуманному противостоянию или искусственной гармонии" 2. Можно указать, что автор в данном случае размышляет по поводу тех мест в Библии, которые никоим образом не гармонируют с данными современной науки, — по поводу первых одиннадцати глав. Тем не менее, несколько Библейских описаний были в наше время подтверждены (в данном случае это эпизоды из времени патриархов или, иначе говоря, Пророков). И отец Де Во не отказался привлечь эти современные знания с тем, чтобы поддержать ими Библейские истины. "Тень сомнения, брошенная на эти описания, должна уступить место благоприятному свидетельству о них истории и археологии Востока" 3.

Иными словами, если наука полезна в таком деле, как подтверждение Библейских истин, она призывается, "берется на вооружение". Но если наука "аннулирует" Библейские описания — ссылаться на нее недопустимо.

Стремясь примирить непримиримое — теорию об истинности Библии с неправдоподобностью некоторых фактов, приводимых в Ветхозаветных описаниях — современные теологи употребили все свои старания на то, чтобы подвергнуть пересмотру классические концепции. Подробные описания этих хитрых, пространно излагаемых, изощренных идей, выходят за рамки проблем, обсуждаемых в этой книге. Но для примера можно привести хотя бы работу О.Лоретца (1972) "Что такое Библейская Истина?" ("Quelle est la Verite de la Bible?" 4). Лишь один такой пример будет достаточен, чтобы на его основании сделать вывод об отношении к науке в официальных кругах Церкви. Итак...

Автор отмечает, что Второй Ватиканский Собор "так и не утвердил принципов, на основании которых проводится разграничение между вымыслом и Истиной в Библии. И это невозможно в принципе, поскольку Церковь не может устанавливать Истину или такие научные методы, на основании которых можно было бы выносить принципиальные решения по такому вопросу, как Истинность Писаний".

Отсюда очевидно, что не Церкви судить о ценности научного метода как одного из средств доступа к знаниям. Но дело здесь совсем в ином.

Это вопрос не теорий, а твердо установленных фактов. В наше время даже не нужно быть слишком большим ученым, чтобы знать, что мир был сотворен отнюдь не тридцать семь или тридцать восемь веков назад. И мы знаем, что человек появился на Земле отнюдь не в те времена, на которые указывают все эти, несомненно ошибочные, Библейские генеалогии. О.Лоретц, должно быть, осведомлен об этом. Однако его утверждения, касающиеся науки, преследуют лишь одну цель — отодвинуть в сторону трудный вопрос, чтобы не касаться его именно таким образом, каким это следует сделать.

Уже одни простые перечисления различий во мнениях Христианских авторов по такой проблеме, как искажение доказанных наукой фактов на страницах Библии, прекрасно показывают всю щепетильность положения, в котором они оказались. Это еще раз свидетельствует, что единственно верная логическая позиция предполагает неизбежное признание того, что Библия во многом есть результат человеческой мысли, а, следовательно, — отрицание утверждения, что она представляет собой Откровение Бога в чистом виде.

Тот факт, что в Христианских кругах исчезает всякое ощущение комфортности, как только речь заходит об Откровении, стал особенно очевидным во время Второго Ватиканского Собора (1962-1965), когда согласованному окончательному тексту заключительного Документа предшествовало по меньшей мере пять предварительных вариантов, а вся эта процедура отняла три года. Только через три года наступил конец тому, что его Преосвященство господин Вебер в своем вступительном разделе к Документу Собора N№4, посвященному вопросу об Откровении 5, назвал "болезненной ситуацией, угрожающей засосать Собор, подобно болоту".

Две фразы, содержащиеся в этом Документе и касающиеся Ветхого Завета (глава IV, стр. 53), передают все недостатки некоторых Библейских текстов так, что их просто невозможно оспорить:

"С учетом условий, в которых жило большинство людей до того, как Христом был заложен догмат спасения, можно с уверенностью утверждать, что Книги Ветхого Завета позволили каждому узнать, кто есть Бог, а кто есть человек, как и то, как справедлив и милостив Бог по отношению к людям. Эти Книги несут в себе свидетельство истинно Божественных учений, даже несмотря на то, что в них содержатся сведения несовершенные и устаревшие".

Используемые здесь прилагательные "несовершенные" и "устаревшие" как нельзя лучше характеризуют некоторые Библейские тексты, указывая на то, что эти тексты тоже вполне могут стать объектом критического анализа и даже быть отвергнуты как любой другой чистый вымысел. Здесь мы видим принцип, который невозможно не признать.

Цитируемый текст является частью общей декларации, окончательно ратифицированной 2344 голосами против. И все же, такое почти полное единодушие вызывает некоторые сомнения. Поскольку на самом деле в комментариях к официальному Документу, подписанных его Преосвященством господином Вебером, присутствует одна-единственная фраза, явно поправляющая высокое заявление Собора об устарелости определенных текстов: "Без сомнения, некоторые тексты еврейской Библии имеют временное применение и содержат в себе нечто несовершенное".

Слово "устаревший", употребленное в официальной декларации, конечно не является синонимом выражения "имеют временное применение" в том смысле, в котором оно использовано во фразе комментатора. Что же касается добавленного им по собственной инициативе эпитета "еврейской", то он предполагает, что в тексте Документа Собора критиковался текст древнееврейской версии Ветхого Завета. Но дело обстоит не совсем так. В действительности именно Христианский Ветхий Завет, о несовершенстве и устарелости некоторых частей которого говорится в Документе, был предметом обсуждения во время Собора — не более того.